Кажется, что нормальная зима со снегами и морозами уходит в прошлое. На дворе декабрь месяц, а снегу нет, от морозов осталось одно воспоминание в виде редких ночных заморозков, про ледостав смешно и говорить. Климат стал вполне европейским, жаль только, что медведи этому не рады – они же русские, они же должны зимой спать! А какой сон, когда такая теплынь и дожди. Холодная водичка льётся на медведя сверху, подтекает снизу. Мишка ворочается, недовольно рычит, а потом покидает берлогу и становится шатуном. Мало кто из таких медведей доживает до весны-кормилицы…
Зато кабанам раздолье! Незамерзшую землю копать легко (хотя стадо диких свиней способно вскрыть даже мерзлую землю, было бы, ради чего). Черви, личинки и прочие поросячьи деликатесы по-прежнему находятся наверху, стало быть, морозов в ближайшее время не ожидается. Желудей в этом году, правда, немного, но зато хватает другого корма. По всему видать, что в будущем году кабанье поголовье увеличится, если только волки не перережут поросят.
Неплохо и копытным – нет снега, нет наста, от волков можно убегать быстро. И самим волкам корма, кажется, хватает, поскольку волчий террор относительно деревенских собак поутих. (В голодные годы, бывало, цепного пса утаскивали вместе с будкой).
В общем, экосистема на северо-западе России меняется, вот только непонятно, к добру или к худу? Болеют дубы, зарастают и мелеют реки – что дальше? Хотя биоклиматический сельскохозяйственный потенциал повысился, и теперь хозяйствовать на земле стало выгоднее и легче, чем в советское время.
Ну и мы, группа «Поиск», видя такое дело, продолжаем сезон, несмотря на декабрь.
Вот и сегодня мы отправились в полевой выход. Мороз был слабенький, но дул сильный ветер, от которого не спасали никакие ветровки. Холод пронизывал до костей: ничего, начнём копать, согреемся. Главное, грунтовая дорога подмёрзла, и держит уазик, проехать можно. Только бы она не оттаяла к вечеру…
Но сперва надо заехать на Дикую горку и забрать останки трех красноармейцев, найденных черными копателями. Ну, «Дикой» эту горку назвали мы, а так это обычная безымянная высота. Дело в том, что ещё четверть века назад, в советское время, когда группа только образовалась, мы собрали там много красноармейцев. Причем останки лежали прямо на земле, сверху, даже лопатой работать было не надо. Очень диким показалось нам всё это, вот и назвали так горку. (Не забывайте, что в ту пору мы, как и все советские люди, думали, что павшие в ту войну быстро подбирались и хоронились, на полях остались лишь те, кого не нашли похоронные команды. А тут кости валялись прямо сверху. Представляю, какой был вид у этой горки в 1944-45 гг…)
Собрали мы там несколько сотен убитых и основательно очистили горку и её окрестности, но отдельные останки там попадаются до сих пор. Летом те места зарастают густейшей травой, такой, что копать там почти невозможно, и лишь ранней весной и поздней осенью можно что-то найти. Вот копачи и нашли наших бойцов, спасибо, что косточки отдали (некоторые не утруждают себя, а просто раскидывают останки во все стороны).
Пластиковые мешки с останками лежали на указанном месте. Мы погрузили их в кузов, и продолжили путь.
Вот и знакомый дуб, близ которого мы копаем. Под дубом лежал ещё один мешок с осанками одного красноармейца. Ясное дело – копачи побывали и здесь, и отдали нам найденного ими бойца. Спасибо, ребята, но на этом месте вы явно лишние. И давайте сделаем так, чтобы наши пути впредь не пересекались – «черные» копатели должны оставаться черными, «белые» — белыми, и от смешивания не будет хорошо никому. Ни нам, ни вам. Сюда даже «След «Пантеры» без нашего приглашения не ездит. И мы сами на чужие места без вызова не суёмся. Линия «Пантера» велика – есть место, где разойтись. Вы меня понимаете?
Понимать-то они, конечно, всё понимают, но дело в том, что сейчас на Псковщине становится тесно. Некие русские магнаты скупают землю в приграничных районах, якобы, под охотничьи угодья, десятками тысяч гектаров. Зачем ясновельможным панам понадобился плацдарм возле самой границы, да ещё в такое неспокойное время, можно только догадываться. Ясно одно – все посторонние, от местных охотников до поисковиков, будут вытурены с тех мест, а псковские власти и сами побоятся сунуться туда.
И, кажется, этот процесс уже идёт. Во всяком случае, к нам через Интернет стали обращаться тамошние копачи с просьбой принять их в «Поиск». Ответ смотрите выше.
Дул пронизывающий ветер. По небу плыли рваные облака. Красный флаг под дубом указывал, что наша группа приступила к работе. Хотя, перед тем, как работать, мы отметили день рождения Эдика. Выпили одну бутылку водки на девятерых, закусили салом и колбасой. По жилам разлилось тепло. Харч как раз по такой погоде, тем более, что в последнее время наши выезды стали антикризисные – без еды, на бензин бы денег собрать.
За прошедшие выезды мы хорошо прочесали местность, но отдельные бойцы тут ещё могут быть. Мы копаем, переходим с одного места на другое, но результатов никаких. Вот прибор издал истошный писк, но в земле оказались лишь плоские банки из-под селедки. (Помните, были такие в советское время. А селедка была излюбленным деревенским лакомством). Путём долгих раскопок со да траншеи достали затвор от ППШ. И всё. Одни осколки, стреляные гильзы, да всякое гражданское железо. Евгений, кажется, нашёл место, где раньше был сельмаг, и откопал две монеты по три копейки пятидесятых годов. «Так ты всю выручку магазинную забрал!»
Небо прояснилось, и над нами чертят линии самолёты. Немного потеплело, и можно расстегнуть воротник. Вокруг ни птиц, ни животных – ветер загнал в укрытие всех, кроме нас. (Животные хорошо отличают поисковиков от охотников, и бывало, что мы копаем, а в ста метрах от нас, в кустах, роются кабаны. Это не опасно – дикие свиньи не медведи, на человека без причины не нападают).
Дни сейчас стали самые короткие в году. Ещё пара недель – и пройдёт солнцеворот. Но сейчас солнце в наших широтах садится в половине пятого. Неужели ничего не найдём?
«Мужик!» Курим!» — раздался крик Евгения. Уже под вечер он нашел останки красноармейца. Боец лежал, свернувшись калачиком, на небольшой глубине. Кости все были целые, а черепе мы нашли отверстие и немецкую пистолетную пулю. Вероятно, фриц добил нашего бойца в упор.
Больше никаких находок не было. Мы собрали бойца в мешок – при нём оказалась ложка, на которой была фамилия и инициалы. По документам, это был украинец из Черниговской области… На мешок мы поставили метку – чтобы не спутать, если родственники захотят забрать и похоронить у себя. Но родственников ещё надо найти.
А пока мы собрали вещи, сели в машину и поехали домой. Все устали и промерзли, но выезд удался. Впрочем, неудачных выездов не бывает – если не находим ничего вещественного, то материалы для рассказа привезём всегда.
Рахим Джунусов