Ну и погода нынче пошла! На дворе канун Нового года, а морозов нет, почва не промерзла, и даже снег падает и тут же тает. Земля раскисла, мочила и болотины наполнились водой до краёв. Солнце почти не выглядывает, с неба летит какая-то изморозь. Кому охота сейчас бродить по лесам и полям? Одним только поисковикам.
Воскресным вечером у меня зазвонил телефон. «Рахим, тут неподалёку от Острова одного бойца обнаружили. Нет, ещё не выкопали. Нас зовут. Завтра приходи в музей, поедем на место, нам покажут».
Понедельник в музее выходной день, посетителей нет, и поэтому нас никто не отвлекал. Михайлыч, Валера и автор этих строк пришли в назначенный час, и сели пить чай. Вскоре приехали проводники – наши старые знакомые, псковичи Виктор Степанов и Александр Желамский. Пять минут на взаимные приветствия, и вот уже две машины мчатся по пустынному шоссе. Сворачиваем на грунтовку, ещё немного, и мы в заброшенной деревне.
Вылезаем из машин. Студёный ветер сразу пронизывает до костей. Температура плюсовая, чуть выше нуля. Но этот плюс хуже минуса. С неба летит какая-то каша, снег с дождём, иногда мельчайшая водяная пыль. Ладно, не сахарные, не растаем. Тебе холодно? Маши лопатой бодрее, вот и согреешься. К тому же нет ни одного слепня, ни одного комара или овода. Ну, чем не курорт?
Павший красноармеец лежал посреди деревни, неподалёку от одного дома. Место было отмечено, чтобы долго не искать. Копанули – и сразу увидели ржавую каску. Подняли её – в каске был череп. Тут же стала понятна причина гибели красноармейца. Пуля пробила каску, и прошла по самой макушке, по касательной. Не всякое ранение в голову бывает смертельным, но дело в том, что пробить каску второй раз пуля уже не могла. Она срикошетила обратно в голову, выломав изрядный кусок черепной кости и расколов голову. Выжить после такой раны было невозможно…
Только не надо кричать, какие у нас были плохие каски, как делают иные «правдолюбцы». Наоборот, советские каски были даже крепче немецких. Дело в том, что солдатская каска рассчитана на то, чтобы выдержать мелкие осколки, случайную пулю на излёте, уберечь голову от камней и всяких ударов. Винтовочного выстрела в упор не выдержит никакая каска. А если и выдержит, то тогда у бойца сломается шея. «Вот пуля пролетела, и товарищ мой упал…»
Мы расчистили площадку и приступили к работе. Вскоре на расстеленном мешке выросла груда костей. А вот и противогаз. И подсумок. Пряжка от поясного ремня. Стеклянная фляга… что такое? Кажется, ещё царского образца! Явно из довоенных запасов. И круглое зеркальце. Увы, хрупкое стекло пережило своего владельца. А вот и фаянсовый стаканчик для бритья.
Мы очень надеялись, что найдём награду (по номеру можно установить личность), но наград не было. Не было также котелка, оружия и обуви. По ряду признаков мы предположили, что это боец 1941 года. Смертного медальона не было тоже, но дело в том, что многие бойцы (даже большинство) их не любили и выбрасывали.
Перелопатив землю и перетерев её руками, мы выбрали всё, что там было. К сожалению, почва была кислая (рядом находилось мочило), и мелкие косточки не сохранились. Но так ли это важно? Пусть через восемьдесят лет, но павшего бойца нашли. И летом похоронят с заупокойной службой и воинскими почестями.
У нас имеется очень мало сведений по 1941 году. К тому же сведения эти не очень достоверны: иные части, указанные на карте и в сводках, на тот момент были разгромлены и от них оставался один номер. Одни дивизии отходили из Прибалтики, другие прибывали из центра России. Поэтому сказать, в какой части служил найденный боец, невозможно. Тем более, у него не оказалось никаких надписанных вещей.
В том хаосе, который царил на Псковщине в начале июля 1941 года, было трудно разобраться даже командующему. Тем более, что накануне сражения за Остров прежний командующий фронтом попал в окружение. Но немцы всюду опережали нас на один шаг. Кто знает, что было бы, если дивизии, прибывающие из центра России, прибыли на два дня раньше? Возможно, тогда удалось бы отбить Остров, и закрепиться на рубеже реки Великая? И не было бы блокады Ленинграда, и вся война могла пойти совсем по иному. (Правда, от Острова в таком случае бы не осталось камня на камне).
Но нечего гадать «если б да кабы». Что было, то было. Это надо учесть, чтобы не допускать повтора.
Мы оставили бойца лежать на мешке, а сами пошли искать дальше. Скорее всего, он тут не один. Правда, поиск затруднён из-за близости домов – кругом кучи мусора, в том числе железного. Прибор голосит на каждом шагу, а откапываем всякий хлам. Вон, и банная печка стоит, сделанная из железной бочки, а вокруг полно ржавой трухи.
Мы ходили примерно час, а потом нас позвали Виктор и Александр. Они нашли ещё одного бойца! И нашли под раскидистым деревом, в метре от воронки, из которой мы извлекли конный плуг. Когда мы подошли, на пеньке уже красовалась каска-«трехклёпка», а рядом лежало несколько костей. Вот это да!
Дело, правда, затрудняли толстенные корни. Но у нас был с собой острый топор, так что всё это было преодолимо. Полетели щепки, посыпались комья земли. Виктор и Александр копали быстро, но аккуратно. Достали котелок – старого советского образца. Достали перочинный ножичек. Станок для бритья. И перьевую чернильную ручку, точнее, то, что осталось от неё. При бойце была и чернильница, правда, разбитая. Ротный писарь? Кто знает… Извлекли из земли противогаз. Оружия тоже не было, как и обуви. Смертный медальон отсутствовал. Но была ложка с надписью «ВАИ» (инициалы). К сожалению, по ним ничего не установишь. Ещё один безымянный. Погиб он, вероятно, от разрыва снаряда (воронка рядом), вон, и кости ног посечённые осколками. А череп раздавило корнями.
Но одно можно сказать наверняка: оба бойца из 1941 года, и оба они из одного подразделения. Наверняка знали друг друга. «Служили два товарища в одном и тем полке…» И погибли в один день и час.
Мы сложили обоих бойцов в один мешок. Забрали экспонаты для музея. И пошли к машинам. Долго отмывали сапоги. И хотя погода не улучшилась, всем стало как-то тепло… Постояли, поговорили на прощание. Фотография на память, а потом Виктор с Александром поехали во Псков, а мы в Остров. Трое поисковиков в кабине уазика, и два бойца из 1941 года – в кузове. Лягут в стенды музея фляги и стаканчики, останки отвезем на «линию Сталина», где они будут лежать до захоронения. Старый уазик поскрипывал на ухабах, мы смотрели на дорогу и разговаривали о многом…
Рахим Джунусов.